Статья: ЗАМЕТКА ОТ М. КЕНДИГ: Рассуждения о статусе дисциплины, 1968

 

 

ЗАМЕТКА ОТ М. КЕНДИГ: Рассуждения о статусе дисциплины, 1968¹

 

{вставки переводчика приводятся в фигурных скобках}

 

Я соглашусь со многими отрицательными оценками в отношении ‘движения общей семантики’, демонстрации которого мы видим в журнале ETC.² (2) и письменных работах многих людей, называющих себя ‘обще-семантиками’. В моём лексиконе слово ‘движение’ относится к классу оскорбительных терминов. ‘Популяризация’ (оскорбительное) дисциплины последние 20 лет (с 1947 по настоящую дату) шла таким курсом, что я бы воздержалась от того, чтобы называть себя ‘обще-семантиком’. Я не имею понятия, что представляет этот термин для человека, который его употребляет. Чтобы понять, мне пришлось задать этому человеку немало конкретных вопросов.

 

После 34 лет изучения, обучения и само-обучения, редакторской и преподавательской деятельностей я чувствую лишь некоторую уверенность в том, чтобы позволить себе называться ‘не-аристотелево-ориентированной’, или, более ограниченно, ‘Коржибски-ориентированной’. Говоря о своём опыте, я могла бы сказать, что знала около 30 индивидуумов, которые в некоторой степени адекватно, по моим стандартам, овладели этой обобщённой, очень простой, очень трудной системой ориентирования и методом оценки – обращения всех наших ‘культурных обусловленностей’, ‘неврологической канализации’ и т. д., (допустимо всех, как мне кажется, на более глубоких уровнях анализа).

Наилучшим образом кратко передать процесс обучения дисциплине теоретически (словесно) и организменно у меня получается фразой «учиться отучиваться учиться». Мы ведём тяжёлую ‘борьбу’, чтобы поддерживать высокую степень условности, против отождествления. Насколько я знаю, этот механизм функционирует для выживания всех типов организмов, кроме человека, иными словами, символического класса жизни. Однако здесь мне придётся остановиться, иначе я начну разворачивать размерность согласно теории время-связывания и т. д.

 

На мой взгляд, великая ошибка, которую Коржибски допустил, а я понесла дальше, и за которую мы расплачиваемся сегодня, принимая множество критики, заключалась в том, что мы не ограничились очень тщательным обучением небольшого числа людей, у которых бы за счёт этого хватило компетентности, чтобы применять дисциплину в различных сферах и обучать других. Нам следовало сделать это перед тем как поощрять кого-либо в ‘популяризации’ и рекламировать (звучит ужасно) в сообществах по общей семантике путём разговоров об общей семантике, вместо изучения, применения и т. д. методологии с целью изменить наши основные эпистемологические предположения, принципы и т. д. (осознанные или неосознанные), иными словами, вместо того самого отучения, базово необходимого, чтобы научиться учиться.

 

Да, многим людям нравится делать из общей семантики философию. Так они избегают тяжёлого, строгого обучения методологии, такой простой, общей и ограниченной, что в сказанном она звучит очевидно, но стоит при этом столько труда. Чем больше борьбы вам приходится испытывать в её применении, тем глубже становятся трудности, и тем чётче вы их начинаете осознавать, за счёт чего развиваете способности справляться с ними. За себя я также могу сказать, что со временем всё яснее испытывается ощущение освобождения; мы будто бы находим способность испытывать счастье, которое приходит с определённостями второго порядка неопределённостей первого.

 

‘Обще-семантик’, тот что ‘уже всё знает’, может сказать что-то наподобие: «Я учёный, математик и биофизик, исследователь и всё такое – мне не требуется учится этим детсадовским пустякам. Бедняга Коржибски устарел, но его писанина подойдёт невежественному обывателю, а мои благодушные друзья демократически помогают делу философией ОС, и упрощают её, говоря это всё ‘повседневным’ языком и т. д.»³ Такое высказывание, по моим наблюдениям, резюмирует некоторые взгляды, которые учёный может демонстрировать в своих разговорах или письменных работах об общей семантике.

 

О чём мы говорим, когда упоминаем что-то в связи с не-аристотелевой системой и общей семантикой Коржибски? Мы говорим о принципе не-элементализма и не-тождественности; мы говорим об обучении практики не-тождественности, иными словами, осознанности абстрагирования, порядков абстрагирования, механизма многопорядковости, применения ‘знаков’, называемых экстенсиональными приёмами / техниками и т. д. Мне кажется, что эти термины обозначают то, что мы можем называть изобретениями Коржибски. (В иных случаях, как он сам говорил множество раз, его работа не отличается оригинальностью, а зависит и происходит от многих людей из многих поколений – кто-то мог бы сказать, от всех измышлений Запада, индоевропейцев, иными словами, время-связывания.) Коржибски с этой целью синтезировал и систематизовал некоторую мудрость и ‘знание’, прошлые и настоящие.

 

Невро-лингвистически-оценочно Коржибски основал свою систему на отрицании обоснованности ЕСТЬ тождества как формы представления (‘и’ его электро-коллоидных коррелятах в нашей нервной системе). ‘Карта не есть территория’; мы пользуемся ей, чтобы представлять. Здесь мне приходится повторять до посинения, что в не-аристотелевой общей семантике мы обращаемся с, или говорим о, ЕСТЬ предикации как об особом случае ЕСТЬ тождества.

 

Мы можем применять аналогию карты не только к языку как таковому, но и включать то, что мы называем нашими восприятиями, мышлениями, осознанными и неосознанными реакциями, всё происходящее в нашей нервной системе, или в совокупности нашего организма-как-целого, реагирующего / взаимодействующего электродинамически со средами. Это сложное целое мы называем немыми не-произносимыми уровнями – территорией. Из этого следует чёткое резюме Коржибски: «Что бы вы ни сказали что-то есть, это не есть».

 

Теперь вернёмся к моему примеру. Этот выдающийся ‘обще-семантик’, в выпуске Scientific American от июля 1967 года (с. 50) пишет следующее:

 

Не так давно Альфред Коржибски, начинатель ‘не-аристотелевой’ системы под названием ‘общая семантика’, основал свою систему на теории, что существует фундаментальное противоречие между языком и реальностью. «Что бы вы ни сказали о [курсив М. Кендиг] чём-то», Коржибски говорит, «это не есть». (Замечание морокканского учёного [выше] о диагонали квадрата, в некотором смысле выражает этот взгляд.)

 

Во-первых, (предположительно) очевидно, вы видите отличие: Коржибски говорил: «Что бы вы ни сказали что-то ЕСТЬ, это НЕ есть» – обобщённое отрицание «есть тождества». В цитате передают, что он сказал: «Что бы вы ни сказали о чём-то, это не есть». Мне кажется, любой внимательный читатель, прочитав эту часть цитаты, скорее всего, счёл бы Коржибски идиотом. Большинство людей, которых я встречала, согласились бы, что что-то, о чём они мне рассказывали не было событием, которое они мне описывали. Однако, если я брошу кусок вселенной (который называю яблоком) Джону Смиту спрошу: «Что я вам бросила?» (при учёте, что он понимает английский), с максимальной вероятностью я могу спрогнозировать, что в 9 из 10 случаев он скажет: «Это [есть] яблоко».

 

Во-вторых, противоречие. Я не припомню чтобы Коржибски употреблял это слово в каких-либо контекстах. Думаю, я могу без риска ошибиться сказать, что он его не говорил, не писал и не мог употребить его в той или иной форме в том смысле, который приписал ему тот ‘выдающийся учёный’, который написал «Коржибски… основал свою систему на теории, что существует фундаментальное противоречие между языком и реальностью (что бы он ни имел в виду под этим опасным м.п. термином). Это высказывание представляется мне сильно искажённой интерпретацией не-аристотелевой системы и экстенсионального метода оценки. В его подоплёке, не учитываются, например, такие важные методологические моменты как разные порядки абстракции (вербальные и не-вербальные), схожесть структуры, и прочее подобное, которые лежат на поверхности аналогии карты-территории, которой Коржибски пользовался, когда соотносил язык (или любой символизм) с чем-то, что мы им предположительно представляем. Между прочим, определения «противоречия» по моим словарям, «утверждение чего-то противоположного высказыванию», локализуют и ограничивают его, как мне и казалось, вербальными уровнями.

 

1Я хочу указать читателям на некоторые контексты публикации моей ‘заметки’. Я написала её в 1968. Письмо от Элвуда Мюррейя о критике и отрицательных оценках общей семантики от некоторых представителей научного сообщества побудило меня ‘выпустить пар’ в связи с этой знакомой темой. Отсюда и прямой стиль без характерной для меня сдержанности, адресованный не столько в ответ доктору Мюррейю, сколько в собственное удовлетворение, и точно, на то время, не в ожидании публикации. К моему удивлению, меня попросили опубликовать этот текст в разделе Communication (Spartan 1970), и я согласилась при условии, что его назовут «недоработанной заметкой». (Здесь я воспользуюсь возможностью исправить две ошибки: в книге меня назвали Марион Кендиг; М в моём имени означает «Марджери». Мой диплом бакалавра относится к педколледжу.) Меня также удивили ответы на заметку; я разослала перепечатки примерно сорока студентам Коржибски, работающим преподавателями или административными сотрудниками в колледжах и университетах. Некоторые из них не пожалели времени, чтобы написать письма благодарности и положительные комментарии. Например, один декан написал «то, что я искал» для критиков на факультете, которые не давали возможности продвинуть курс общей семантики для магистратуры. В Англии Оливер Уэллс перепечатал заметку для рассылки Artorga, которую направляют по всему миру небольшому количеству получателей, интересующихся кибернетикой. В свете данных ‘образцов’, нам кажется, что читатели {General Semantics} Bulletin найдут эту заметку полезной. Перечитав её, я сочла нужным внести несколько исправлений и кое что добавить перед публикацией в 1971.

 

2Я хочу открыто внести изменения в своё упоминание ETC. в этом контексте: (а) в 1970 году Том Уэйсс занял должность редактора с заявлениями о намерениях (июльский выпуск) переформировать редакторскую политику в соответствии с целями, указанными в [пересмотренном] уставе: «Способствовать знаниям и исследованиям в не-аристотелевых системах и общей семантике посредством публикации и т. д.». Я аплодирую его стандартам. (б) В 1968 году я сочла, что то, что Коржибски писал бывшему редактору в 1947 году, я могла назвать пророческим и считаю это по-прежнему актуальным:

«Как редактор-консультант я возражаю против редакционной политики издания ETC….мне кажется, что ETC. деградирует в «просто очередной журнал», а его теоретическая основа тончает, тогда как в эти трагичные годы могла бы стать крепче чем когда-либо. Сейчас нам требуется общая семантика, а не однодневная «семантика», которая совершенно не подходит для работы с живыми проблемами оценки. Большинство моих самых серьёзно настроенных студентов тоже понимают это….Учитывая причины, приведённые в этом письменном протесте, я не только не вижу пользы в том, чтобы оставаться редактором-консультантом, но также считаю, что это способствует дезинформации общественности о том, какую роль не-аристотелева общая семантика может сыграть….Когда кто-то представляет ситуацию так будто я одобряю…политики, решения о которых принимают без моего участия в их обсуждении, это вредит Институту и моей работе….Следовательно у меня не остаётся выбора, кроме как заявить о своей…отставке».

 

3Для лучшего понимания см. «Письмо от Коржибски сотрудникам, сентябрь 1934» в Приложениях сборника Альфред Коржибски: собрание работ.

ОСС 1937 ЛЕКЦИЯ ВТОРАЯ

 

ЛЕКЦИЯ ВТОРАЯ

Когда Эйнштейн начал свой цикл лекций в Берлине, на первую лекцию к нему в аудиторию пришло двести человек. На его вторую лекцию пришло десять человек, а на третью пять, которым удалось поспеть за его объяснениями. Я думал о том, не придёт ли из ста человек, пришедших в первый раз, десять этим вечером. Однако я вижу, что группа стала больше в сравнении с предыдущим разом.

Давайте я резюмирую то, что мы прошли. Во вступительной лекции я объяснил жизненную необходимость в пересмотре наших ориентирований с помощью языковых средств и т. д. Нам потребовалось обрисовать что и как, и почему мы анализируем всё это вместе. Мы ведь всё-таки проводим наше время здесь, и нам стоит знать цель, стоящую перед нами. Что ж, в первой лекции я объяснил вам, что жизнь требует новых ориентирований; новых ориентирований, которые текущее образование нам не даёт. Иными словами, нам следует внедрить новые факторы в образование, чтобы предотвратить и умерить неудачи современной жизни. Я также постарался передать голые факты, которые сказываются на нашей современной жизни. На всех нас сказалось появление автомобиля, самолёта и радио. Ваша жизнь подвергается их воздействию? Как насчёт проблем вооружения, коммуникации? Как насчёт проблемы сброса на вас бомб? Вы пока не знаете всего ‘веселья’, но знаю я. Нам, вероятно, вскоре предстоит увидеть больше подобного. Повлияет ли это на вашу жизнь? Да. Нам следует к этому готовиться. В эти приготовления придётся вложиться.

Я подчеркнул, что, когда бы мы ни говорили об электричестве, например, о магнитоэлектрической машине в автомобиле, о самолёте или радио, старые геометрии и механики не работают. Иными словами, действительные условия, в которых мы живём, стоят на не-эвклидовых и не-ньютоновых принципах. Мы не можем оснастить автомобиль магнитоэлектрической машиной эвклидовыми или ньютоновыми методами. У нас не получится. Здесь присутствуют математики и физики; спросите у них о корректности моих высказываний. Нам следует смотреть на действительные условия, при которых мы живём, не как на эвклидовы и ньютоновы, а как на стоящие на не-эвклидовых и не-ньютоновых дисциплинах.

Вы видите разницу? Положения Эвклида и Ньютона держатся относительно этого дома или моста и т. д., но лишь до тех пор, пока в нашей картине не появляется электричество. При определённых принятых условиях Эвклид и Ньютон могут всё также приносить нам пользу, но не при общих условиях. Это я хочу донести как основную мысль. Ориентируясь по Аристотелю, сегодня мы можем созвать ужин, но не можем надеяться на хоть какое-то здравомыслие, если пользуемся только аристотелевыми методами. По Аристотелю мы можем сориентироваться за обеденным столом, но не сориентируемся в своей жизни, которая, к сожалению, не есть обеденный стол. В жизни приходится не только накрывать на стол, но иметь дело с проблемами посложнее. В первой лекции я постарался передать необходимость – не предпочтение, не прихоть, а необходимость – пересмотра человеческого ориентирования как такового. Я проговорил два часа с целью передать трудности и необходимости пересмотра. Сегодня мы начинаем сам курс.

Прежде чем начать, мне следует вас предупредить, что иногда я испытываю стыд за свои лекции. Да, стыд. Всё, что я даю, представляется до идиотизма простым, но, как отметил президент Бруер, не таким лёгким. Простым, но не лёгким. Я предупреждаю вас, что к этому следует отнестись очень серьёзно, если вы хотите получить пользу. Я хочу, чтобы вы добились результатов и извлекли из этого пользу. Зная о трудностях на собственном опыте, я пойду очень медленно. Я очень многое повторю, чтобы поспособствовать обучению; ОС, как эмпирическая естественная наука, работает по применению. Я пользуюсь «мировым законодательством» в качестве второго ‘ругательства’. Я не скажу первое на людях; только в личном общении, но не на публике. Каждый дурак «знает всё о мире», но в науке мы знаем о мире очень мало.

Я скажу вам прямо, если вы найдёте ‘мировое законодательство’ в моей работе, можете вообще не принимать его всерьёз. Никакого законодательства вы там не найдёте. Я говорю о фактах, фактах, фактах и только о фактах. Вы всегда можете проверить эти факты. В этом и заключается смысл. Когда мы согласовываем факты, их следует придерживаться. В математической физике, когда мы обнаруживаем что-то, например, ошибку в формуле или фактор, которым до этого пренебрегали, в уравнении, мы проводим пересмотр и корректировки, за счёт чего избавляемся от ошибки насовсем. Так мы реализуем математическую науку. В жизни мы так не поступаем. Сегодня мы живём, испытывая великие трудности, и вскоре мы обнаружим вредоносные факторы в человеческом ориентировании; мы согласимся, потому что не согласиться не можем; однако в жизни мы не применяем то, чему учимся. И здесь мы терпим неудачу. Поэтому здесь я подам не только теорию и опишу старые и новые факты, но также попытаюсь натаскать вас на применение того, чему мы научились. Как вы помните, на первой лекции я подчёркивал прогнозируемость. Вы об этом раздумывали сами? Что прогнозируемость значит в жизни? Что прогнозируемость делает для нас? Я вижу в этом ключевую проблему; считаем ли мы прогнозируемость важной в жизни или нет. Если бы вы могли спрогнозировать, что поступок или решение сделает вас несчастными, стали бы вы это прогнозировать? Если бы мы могли спрогнозировать какие-нибудь научные проблемы образования, стоит ли нам продолжать заниматься тем, чем мы занимаемся в образовании, или нам следует пересмотреть свои методы? Насколько важной прогнозируемость представляется в таком контексте?

Мы можем говорить о частной жизни. Что мы можем сказать о народной и международной жизни? Что мы можем сказать о том, что Англия и Америка не могут спрогнозировать, что их небрежность помогает Гитлеру, мировому вооружению и очередной мировой войне? Если бы они могли прогнозировать, вели бы они себя так небрежно? Я хочу убедить вас в крайней важности прогнозируемости. Я хочу, чтобы работники образования поняли, что, если мы располагаем прогнозируемостью любого показателя, – ведь прогнозируемость может оказаться в том числе обманом – она могла бы помочь нам направить наших учеников к лучшей адаптации. Если мы это получим, вы считаете это важным?

В прогнозируемости мы видим настоящую проблему. Понимаем мы это или нет, представляет уже другую проблему. Стоит ли нам стремиться к этой прогнозируемости? На текущий момент математика, физика и математическая физика дают нам наибольшую прогнозируемость. Изучая математическую физику и её методы, мы найдём факторы прогнозируемости, и именно это нас интересует. Теперь, приступим к поиску факторов прогнозируемости.

ТЕРРИТОРИЯ:	С.-Ф.	Ч.	Н.-Й.
КАРТА:	Ч.	С.-Ф.	Н.-Й.

Нас интересует прогнозируемость. Если мы сравним действительную территорию, скажем, Сан-Франциско, Чикаго и Нью-Йорк, с картой, которая лишь представляет эту территорию, и расположим на ней Сан-Франциско между Чикаго и Нью-Йорком, кто захочет положиться на такую карту с городами в несоответствующем порядке? Какую прогнозируемость даёт нам такая карта? Никакой. Проблема заключается в том, хотим ли мы прогнозируемую карту или принимаем непрогнозируемую. Скоро мы свяжем эти проблемы с повседневной жизнью.

Что мы могли бы сказать о такой карте? Мы могли бы сказать, что нам вздумается, но скорее всего мы бы назвали карту «плохой». Сочли бы мы это оправданным? Да. Мы могли бы назвать карту «неправильной». Сочли бы мы это оправданным? Могли бы мы назвать карту «ложной»? И т. д. Теперь мы переходим к делу. Следуют ли какие-либо важные последствия из такого высказывания? Мы пользуемся терминами морали: «плохой», «неправильный», «ложный» и т. д., и ничего важного не следует. Извлекаем ли мы какие-то уроки из таких высказываний? Нет. В том и дело.

Я советую вам уделять внимание проблемам языка. Одни термины не несут важных последствий, а другие несут. Подобным образом это происходит в математической физике; некоторая терминология работает, а некоторое словоблудие нет. Так дела обстоят по факту. Не пытайтесь понять слишком много в самом начале, иначе вы запутаетесь. Примите это пока как данное без полного понимания того, что к чему мы идём. В математических науках, лучших из тех, что мы имеем, терминология работает. В жизни какая-то терминология работает, а какая-то нет. Это видится неожиданным.

Я советую вам делать чёткие пометки. В начале всё представляется простым, но вы увидите позднее, что по мере накопления материала без пометок вы запутаетесь. Человек не может пройти этот курс, ничего не помечая. Когда вы слушаете, что я говорю, всё кажется простым, но стоит попытаться это применить, как всё становится очень сложным. Для применение требуется ориентироваться по-новому, а эту задачу не удастся выполнить легко.

Мы поговорили о карте и территории. Мы употребили слова «плохой», «неправильный» и «ложный», и т. д., в связи с той картой, на которой Чикаго располагается на одной стороне, а Сан-Франциско посередине. Вы знаете, что с такой картой мы бы не смогли прогнозировать результаты и т. д. нашего путешествия. Я говорил вам, что старыми словесными оценками такой карты не получится работать. Нам требуется применять выражения о ко-ординации той карты с той территорией, и мы видим, что старое словоблудие не сработало. Теперь, мы увидим (и сейчас я говорю что-то новое), что можем найти в оксфордском нормативном словаре английского языка нормативные термины, которые играют роль научной терминологии, которая работает как физико-математическая терминология. Мы обнаруживаем, что, если мы избавляемся от терминологии науки, мы избавляемся и от науки. И тем не менее, мы находим в жизни слова, которые играют роль научной терминологии. Это представляется неожиданным. Так просто случилось; такие термины существуют, но мы их никогда не применяем. Мы ими располагаем, но не пользуемся. Одно из основных отличий между ОС и старой системой состоит в том, что мы вводим эти новые термины и применяем их. Позднее вы поймёте, почему я придаю им такую важность – они работают тем же образом, каким работают научные термины в науке. И сбежать от этого никуда не получится. Применяйте эти термины, и вы увидите результаты. Ничего, кроме применения, результатов не даст.

Вы помните, что в прошлый раз я подчёркивал термин оценка? Я рекомендовал вам применять термин оценка там, где можете. Далее вы поймёте, почему я придаю этому такую важность. Один этот термин выполняет желаемую функцию, обостряет ваш разум, вашу сообразительность и ваши способности; именно, просто применение термина оценка работает таким образом. Если другой человек вас не понимает, пускай делает, что делает, но применяйте этот термин для себя, после чего вы можете перевести свои результаты на его язык. Пользуйтесь термином оценка, чтобы получить результаты, и переводите его, если понадобится, потом. Пользуйтесь этими терминами для себя, и затем, как вы их переведёте для других людей, не играет роли. Новое ориентирование вырабатывается по мере применения этих терминов.

Если вы пользуетесь терминами для себя, вы всегда можете перевести терминологию позднее для кого-то другого; и вы производите впечатление ‘гения’, когда делаете это, потому что в вашем анализе появляется что-то новое. Если вы возьмёте любое множество ‘фактов’ (‘F’), и проанализируете их старым интенсиональным (INT) способом, вы получите какой-то результат, но если вы проанализируете их новым способом, который я называю экстенсионализацией (EXT), вы получите какие-то новые результаты, и всегда сможете перевести их в старый способ. Вы получите новые результаты, и произведёте впечатление очень разумного и одарённого человека. Почему? Потому что вы проводите этот новый экстенсиональный анализ для себя. У вас пока не получится уследить за этим и полностью понять, но вы поймёте позднее. Я не просто читаю вам лекцию об этом новом методе, я вас ему обучаю.

Запомните, что я уже подаю материал экстенсионально и уже демонстрирую то, что придёт теоретически. Если вы последуете новому методу, то получите наилучший из возможных на данную дату анализ жизненных ситуаций, и даже сможете проводить научные исследования. Мы работаем, чтобы достичь именно этой цели. Вы, возможно, осознаёте ситуацию в связи с территорией-картой; с неправильной картой; с тем, что мы хотим, чтобы карта согласовывалась с территорией. С картой в таком виде можем ли мы получить максимальную вероятность прогнозируемости? Эти слова звучат похоже, но не следует их путать; они отличаются. Главную проблему мы видим в максимальной вероятности прогнозируемости.

Я уже объяснил вам, что, когда мы пользуемся терминами хороший, плохой и т. д., мы не можем ими работать. Когда мы называем карту «хорошей», «плохой», «неправильной» и т. д., и считаем это оправданным, ведут ли нас эти слова куда-нибудь, дают ли они нам важные результаты? Нет. Здесь я снова обращаю внимание на научные термины. Когда я говорю «научные термины», помните, что я имею в виду термины, которыми вам следует самостоятельно пользоваться постоянно. О новых научных терминах никогда не стоит забывать; в науке мы о них не забываем.

Чтобы извлекать максимальную пользу с помощью карты, мы хотим, чтобы она согласовывалась в структуре с территорией. Я полагаю, слова «схожесть структуры» передают вам что-то в обыкновенном смысле. Схожесть структуры следует рассматривать как самый важный аспект математической физики и математики, несмотря на то что вы понимаете это в обыкновенном смысле. Схожесть физических и символических отношений. Согласуется ли наша карта по структуре с территорией? Представляется ли возможной прогнозируемость на такой карте? Я не перегружаю вас научными аспектами этой сложной проблемы, но ожидаю, что в обыкновенном смысле мои слова о схожести карты по структуре с территорией что-то вам передадут. Запомните этот важный момент.

Как нам определить схожесть структуры? Я говорю с вами только в рамках здравого смысла. Её следует определять в рамках порядка, в смысле промежуточности [нахождения между, со-бытия, посредничества]. Вы понимаете термин промежуточность? Если нет, обратитесь к Оксфордскому словарю.

На своих семинарах я всегда общаюсь с аудиторией серьёзно, но не стоит стесняться, если вам хочется смеяться. Далее мы узнаем ещё кое что: что множество человеческих проблем представляют собой искусственные словесные пузыри; они лопаются, когда их протыкают, и после этого не остаётся ничего иного, кроме как смеяться. К концу семинара мы найдём много причин для смеха, потому что девять десятых наших проблем представляют собой словесные пузыри.

Мы определяем термин схожесть структуры в рамках порядка, а порядок в рамках промежуточности. Термину порядок мы придаём фундаментальную важность, потому что математическую физику удаётся представить в рамках много-мерного порядка. Вам пока не понадобится понимать термин «много-мерный». Я просто сказал, что сказал, чтобы вы пока приняли, что математическую физику получается представить в рамках много-мерного порядка. Иными словами, если мы применяем термин порядок к человеческим делам, мы располагаем общим термином, которым можем выстроить мост между человеческими делами и точными науками.

Недавно профессор Курт Левин применил экстенсиональные математические топологические методы к ‘психологии’ с очень далеко идущими результатами. Это служит свидетельством тому, что математические методы – строго математические – удаётся применять к ‘психологии’. Вам стоит прочесть его книгу Принципы Топологической Психологии [Principles of Topological Psychology] (McGraw-Hill, N. Y.). Топология представляет собой наиболее обобщённую ‘науку о пространстве’; не о ‘пространстве’ в ограниченном смысле, как вы его знаете, а о ‘пространстве’ в общем смысле. Мне бы хотелось немного расширить ваше воображение; это не повредит. Попробуйте ответить на такой вопрос: как вы видите своё «пространство жизни»? Вашей жизни? Включает ли «пространство» чьей-либо из вас жизни ваш профессорский состав и ваших коллег? Входят ли они в «пространство вашей жизни», в среду вашей жизни? Вы видите, как всё расширяется? Разве вода, которую вы пьёте, не влияет на ваш организм, или, например, железо в воде? Входит ли это в ваше «пространство жизни». Входят ли здешние работники в ваше «пространство жизни»? В продолжительность вашей жизни? Вы видите, до какой степени мы расширяем понятие «пространства», рассматривая его как среду со всеми доступными факторами?

Здесь начинает фигурировать топология. Топологию основывают на отношении включения части в целое. Вы видите, как каждый из нас, и как каждая вещь, о которой мы беспокоимся, включает включение части в целое. Каждая ваша часть, например, ваша частная жизнь, вы становитесь частью сообщества и страны, и в каждом случае подвергаетесь воздействию условий, вне жизни в колледже. Иными словами, ваша частная жизнь составляет часть целого, часть целого целого. Строго математические основания топологии представляют аналогичные проблемы, а топологическая ‘психология’, которую вы получаете, становится очень общей, потому что математические методы применяются очень общим образом. Мы можем применять этот метод к жизни любого из нас, несмотря на его обобщённость. Таким образом ‘психологию’ удаётся основывать на математических уравнениях. К сожалению, очень мало психиатров знают что-то о математике, и очень мало математиков знаю что-то о ‘психологии’.

Газетам это бы тоже пригодилось. Их следует социализовать. Им стоит заинтересоваться социальными ориентированиями, а не просто новостями. Им стоит стать фактором образования. [Эдвард] Скрипс, основатель компании Scripps-Howard Newspapers, толковый человек, основал организацию Science Service именно с этой целью. Однако за всю свою работу он не смог понять роль денег в жизни. Он умер с вопросом «что есть деньги?» Деньги представляют собой только символ, обозначающий человеческое соглашение. Могу ли я съесть деньги, если вы не хотите их принимать? Что я могу с ними сделать, если вы отказываетесь их принимать? Они представляют собой не более, чем символ.

Возвращаясь к ситуации с картой территории. Мы согласились, что максимальная вероятность прогнозируемости карты обусловливается схожестью структуры между картой и территорией с точки зрения порядка? Мы это уяснили? Мы расширили проблему до такой степени, что посредством много-мерного порядка мы получаем математическую физику. Иными словами, внедрив математический термин порядок в обыкновенные человеческие дела, мы связываем математические науки с человеческими делами. Мы пока не осуществили ничего грандиозного, но мы можем пользоваться этим термином широко и можем продвигаться дальше. Теперь это становится лишь вопросом размерности. Вам не требуется полностью это понимать, потому что нам не придётся идти с этим дальше. Это во-первых. Во-вторых, термин порядок обладает связью с упорядочиванием реакции – это вы поймёте позднее; в этом заключается суть ОС – термином порядок мы физически стимулируем человеческую кору головного мозга. Этот момент я считаю одним из важнейший в ОС. Я много чего расскажу о нём позднее. Мы этого не ожидали; это просто произошло. И это работает. Это означает, что мы получаем физические средства для стимуляции нашей коры посредством упорядочивания реакций. Вы поймёте это лучше со временем.

Вы видите связи? Вы согласитесь, что всё, что мы пока сделали кажется до идиотизма простым? Вас не удивляет то, что мы начинаем обсуждать подобные темы только в двадцатом веке? Вы видите простоту всего этого? Печально. Я не пытаюсь кого-то оскорбить. Схожесть структуры не составляет труда понять, но никто не обращал на неё внимания до ОС. Для максимальной вероятности максимальной прогнозируемости нам требуется карта схожая по структуре с территорией.

Теперь посмотрим, что ещё мы можем сказать на эту тему. Наблюдение ведёт нас к трём простым, но далеко идущим положениям. Мы можем согласиться об этих положениях или не согласиться, потому что больше мы ни о чём поспорить не можем.

ПОЛОЖЕНИЯ:

1. Карта не есть территория 2. Карта охватывает не всю территорию 3. Карта носит само-рефлексивный характер

1. Карта не есть территория. Кто-нибудь в этой группе хочет на это возразить? Кто не соглашается? Вы все соглашаетесь? Вы все принимаете то, что карта не есть территория? Вы чувствуете в этом убеждённость? Нам потребуется остаток семинаров, чтобы показать то, что я сейчас скажу. Я сделаю высказывание, которое я не могу подкрепить на данную дату. В каждой сфере: личной, человеческой, народной и т. д., включая ‘безумие’, в прежних ориентированиях фигурирует есть ‘тождества’. Уйдёт много часов, чтобы вы смогли себе прояснить и запомнить, что мы как группа категорически отказываемся от этого есть тождества: Карта не есть территория. Если мы можем показать, что старое основывается на ‘есть’ тождества, мы увидим, как с этим старым обстоят дела.

2. Карта не охватывает всю территорию. Вы когда-нибудь видели карту, которая охватывала бы «территорию полностью»? Нет. Поэтому мы формулируем второе положение о том, что карта не охватывает ‘всю’ территорию. Большинство старых ориентирований основываются на ‘всём’ {применимо к чему-либо}, от чего мы категорически отказываемся. Мы отказываемся от ‘всеобъемлемости’ как группа. За счёт того, что мы отказываемся от неограниченного ‘всего’, мы начинаем подходить к корню трудности. Предположим, я как президент колледжа делаю высказывания для группы на ‘все грядущие времена’. Получается, я говорю как догматик. Я делаю высказывания, возможно, верные на сегодня, но не на все грядущие времена. Если мы ограничиваем высказывание датой, можем ли мы позволить себе абсолютизм? Видите, что происходит, когда мы сравниваем старые и новые оценки? Так мы сформулировали второе положение.

3. Карта носит само-рефлексивный характер. Представьте, что я составил бы на этом столе ‘идеальную’ карту Колледжа Оливет. Поместил бы я на карту лектора? Поместил бы я на карту эту аудиторию? Это мы называем само-рефлексивностью. Когда вы составляете карту карты, вы имеете дело с само-рефлексивностью карты. Мы можем делать это до бесконечности без ограничений. Об этой характеристике знали какое-то время и связывали её с картами; её обнаружил профессор Ройс из Гарварда; о ней вскоре забыли и по-прежнему ей пренебрегают.

Я хочу обратить ваше внимание на то, что эти три положения оказались первыми написанными из тех, которыми мы сопоставляем старое с новым; они служат основаниями ОС. Первое положение: «карта не есть территория», тогда как старое положение основывали на ‘есть’ тождества, от чего мы полностью отказываемся. Второе положение: «карта не охватывает всю территорию», тогда как старое положение основывали на ‘всём’, от чего мы полностью отказываемся. Вопросом же о само рефлексивности всецело пренебрегали. У корня всякой трудности вы обнаружите старые положения, от которых мы отказываемся. Мы делаем это как группа. Первыми двумя положениями мы вносим полное отрицание, а третьим положением полностью пренебрегали. Больше того, само-рефлексивность нарушала и по-прежнему нарушает основы математики.

Я говорил о взаимоотношении карты-территории. Мы применяем это ко всякой форме представления, включая язык; именно здесь появляются важные проблемы. Я начал с карт, но в этих вопросах мы имеем дело с чем более глубоким. Вы видите мою трость? Вы формируете представление о ней с помощью своего мозга? Вы можете одолжить мне свой мозг? Что тогда представляет собой ваше представление трости, карту или саму трость? Только карту. Образ или представление трости не есть трость. Далее мы это усложним, поэтому когда мы говорим об этих трёх положениях, старайтесь применять их к своим ориентированиям в жизни. Слово не есть факт, ситуация или что-либо ещё. Словом мы не охватываем все характеристики объекта или ситуации. Я хочу, чтобы вы переварили и впитали эти три положения, потому что на них мы основываем ОС. Очевидной также представляется само-рефлексивность языка в том смысле, что языком мы можем говорить о языке, и всякие трудности возникают, если мы не знаем о само-рефлексивности и не осознаём её. Языком мы можем говорить о языке, но если мы этого не знаем, нас ожидают трудности. Этот факт вызвал трудности в основах математики, которые даже сегодня по-прежнему не решили. Эти трудности происходят от само-рефлексивности языка.

Мне приходится говорить о разговорах в сопоставлении с издаванием звуков. Я называю некоторые манеры разговоров, как их называл Стэнли Хол, «мастурбацией слюнных желёз». Мы много занимаемся этой мастурбацией – бессмысленными вербализациями. Я надеюсь, вы осознаёте важность этого. Если я спрошу вас на английском языке: «Пам-пам есть ля-ля?», я задам вам вопрос? Нет. Я просто издам звуки; я ничего не скажу и ни о чём не спрошу, несмотря на то, что я мог бы это написать и поставить в конце знак вопроса. Знак вопроса сделал бы из этого вопрос? Вы понимаете, что у корней большинства наших ‘философий’ пребывает огромная куча звуков? Я закончу на том, что подчеркну важность распознавания отличий между словами, которыми мы что-то обозначаем и звуками, которыми не обозначаем ничего.

 

 

ОБЩАЯ СЕМАНТИКА СЕМИНАР 1937 ОГЛАВЛЕНИЕ

 

 

 

ОГЛАВЛЕНИЕ

Вступления

 

ЛЕКЦИЯ ПЕРВАЯ

ЛЕКЦИЯ ВТОРАЯ

ОСС 1937 ЛЕКЦИЯ ПЕРВАЯ

 

ЛЕКЦИЯ ПЕРВАЯ

Прежде всего потеряйте весь страх. Думаю, вы помните надпись в Божественной комедии Данте: «Оставь надежду, всяк сюда входящий». Над дверьми в аудитории для занятий по общей семантике [ОС] стоит написать: «Преисполнись надеждой, всяк сюда входящий».

Для начала нам стоит познакомиться. Избавьтесь от напряжений, связанных с этими семинарами. Нам всем стоит чувствовать себя как дома и относится друг к другу по-дружески. Если вы что-то не понимаете, скажите мне, и я повторю столько раз, сколько потребуется. Не смотрите на мои с вами отношения как на отношения преподавателя со студентами. Смотрите на себя, как на людей: Смита₁, Смита₂, Смита₃ и т. д. – и на меня тоже, скажем, как на Смита_n. Здесь люди говорят с людьми. Расслабьтесь и ничего себе не накручивайте.

Я скажу много о математике и психиатрии – двух предметах, которые, как вы знаете, не особо пользуются популярностью. Я собираюсь говорить о математике, потому что она представляет собой простейший язык. Я задам вам простые вопросы, и хочу, чтобы вы на них ответили. Если вы что-то не понимаете, говорите; нам следует работать сообща. Если я говорю недостаточно громко, говорите. Если вы хотите, чтобы я что-то повторил, говорите. Придирок и пустых замечаний я не потерплю, просто потому что придирчивые критики обычно выдают уровень своей разумности блёсткой болтовнёй. Дешёвая блёскость не есть рабочий разум. Однако я хочу сотрудничать со своими студентами, и дать вам понять, что я говорю. Ваш президент Бруэр это назвал очень простой, но не лёгкой задачей.

Иногда я испытываю стыд за тему своих лекций из-за её чрезвычайной простоты. Каким-то образом приходится прилагать значительные усилия, чтобы усвоить что-то такое до идиотизма простое. Я хочу развеять ваши представления об ОС как о чём-то крайне сложном. Вы часто говорите: «Это выше моего понимания». Ничего идёт выше нашего понимания, но иногда подача может оказаться настолько неудовлетворительной, что из-за неё простые вещи кажутся сложными. Это касается занятий в школах, колледжах и университетах. Конечно, преподавателям следует знать что-то об искусстве подачи. Я помню одну девушку из школы, где я проводил лекции по экстенсионализации, которая очень не любила математику. Её учитель приходил ко мне на семинар; та девушка удивилась, когда я сказал ей, что её учителю не хватало ясности. Некоторое время спустя она утратила неприязнь к математике. Для толковой подачи требуются толковые преподаватели. Вам, в этом колледже, повезло, потому что здесь работают отличные преподаватели и очень дальновидный президент.

В чём заключается ценность образования? К чему вся эта работа? Подготовка к карьере? Вы бы предпочли несчастного ребёнка с профессией и зарплатой или счастливого без профессии? Цель образования состоит в том, чтобы подготовить учащегося к жизни, и в позднем образовании мы этим не занимаемся. В нём мы готовим автоматонов. Жизнь представляет собой что-то большее, чем просто профессию. В этом конкретном колледже вам повезло; вас готовят к жизни. В попытках сделать из вас простых техников образование приводит к неудаче. Подготовка к жизни стоит высшей целью образования, потому что ‘профессия’ составляет лишь часть жизни.

Мы проводим всевозможные образовательные эксперименты. Большинство из них видятся довольно глупыми; но что же происходит? Вы знаете? Вы постареете и умрёте раньше, чем они выяснят, что их эксперименты оказались не научно современными. Разве в образовании нам не следует искать его фундамент научными средствами? Почему мы этого не делаем? Потому что большинство деятелей образования плохо разбираются в математике и точных науках. В ОС мы ко-ординируем науку и образование, жизнь и здравомыслие.

Я много расскажу о математике и психиатрии, потому что в нашем человеческом ориентировании мы занимаемся дисциплинами самими по себе, а наши методологические открытия не влияют на наши общие ориентирования.

Что бы вы сделали, если обнаружили полость у себя в зубе? Вы бы обратились к стоматологу, так? А что бы вы сделали, если обнаружили полость в своей адаптации? Не следовало ли бы в таком случае обратиться к ‘умственному’ специалисту? Да. Если у вас возникают проблемы в адаптации, разве вы не обращаетесь к специалисту? Вы не считаете свой мозг и его продукт – иными словами, ваше ориентирование – важнее цвета вашей мочи? Стоит ли заботиться о собственных мозгах? Я могу определённо порекомендовать представителям молодого поколения, когда у вас возникают проблемы с адаптацией, обращаться к специалисту по психиатрии. Это не значит, что вы сошли с ума. Видите ли, мы живём в другом множестве семантических сред. Мусульмане провозглашали безумных блаженными; христиане объявляли их одержимыми дьяволом. Однако, на разницу между безумием и здравомыслием стоит смотреть в рамках степеней. Мы видим такие механизмы как в больницах для безумных, так и в этой аудитории. Нас интересует, как мы можем с ними разобраться.

Говоря о психиатрии, я не хочу, чтобы вы подумали, что я подразумеваю что-либо об этой аудитории, кроме того, что такие механизмы работают подобным образом и там и тут, и что проблемы адаптации к жизни и вся проблема психотерапии сводятся к осознанности механизмов. Прежде мы не осознавали механизмы, но, когда подходили к их осознанию, большинство проблем оказывались решёнными. Поэтому вся задача состоит в том, чтобы выявить и осознать механизмы – осознать, что в нас происходит. Я постараюсь подать объяснения так, чтобы каждый из вас выяснил, где кроется проблема. Все мы испытываем какие-то проблемы, и хотим их решить. Вы все их испытывали, и испытаете больше.

Вы все прошли обучение алгебре. По-старому мы смотрели на неё как на «науку ради науки». Сегодня нам следует стать умнее. Наука существует только для решения человеческих задач. Представьте, что вы прочли книгу об алгебре. Вам всем приходилось так обращаться с книгой, независимо от того, сколько вы из неё извлекли. Когда вы только читаете книгу, можете ли вы решить задачу просто чтением книги? Нет. Что вам придётся сделать, чтобы решить задачу алгеброй? Вам придётся освоить технику алгебры. Прочтение книги вам не поможет. Алгебра существует только чтобы решать задачи.

ОС представляет собой своего рода алгебру; она существует и ценность её заключается в том, чтобы помогать решению жизненных задач. Однако, нам требуется техника. Вам потребуется усвоить технику прежде, чем вы сможете применять её для решения задач. Я вижу свою цель в том, чтобы помочь вам решить ваши задачи. Люди часто спрашивают меня: «У меня возникла такая-то проблема. Как вы её решите?» Я не решаю ваши проблемы, а даю вам метод решения ваших проблем. Я не могу знать о ваших личных проблемах и обо всём, что им сопутствует, так? Могу ли я дать вам рабочие личные мнения? Запомните, что на личные мнения полагаться не стоит. Никто не имеет права на своё личное мнение. Вам придётся дополнить свои личные мнения мнениями европейской расы,¹ которые мы называем наукой. Ведь наука представляет собой ничто иное, как расовые мнения. Придерживайтесь расовых мнений, потому что они имеют наибольший авторитет и служат нам лучше всего на данную дату. Личные мнения несут опасность, но, если они стоят на науке, они обретают некоторую степень прогнозируемости.

Я обращаю особое внимание на математический метод и на психиатрию, потому что в наших общих ориентированиях именно ими мы пренебрегаем больше всего. Мы занимаемся ими ради них самих же, но мудрость, которую извлекаем из математики и психиатрии никогда не применяли к жизни. В ОС и в человеческих науках нам не следует пренебрегать научной методологией. Человеческую оценку в своих худших проявлениях мы называем ‘безумием’. Человеческие оценки в их лучших проявлениях реализуются в математике и математических науках. В ОС мы учитываем математические методы и психиатрические методы, и применяем их к общему ориентированию – что прежде мы не делали. Личные мнения не имеют ценности, независимо от того, от меня они исходят или от вас. В своих лекциях мне придётся вас предупреждать о необоснованности сказанного словами «я высказываю своё личное мнение». Если личные мнения стоят на расовых мнениях (науке), которые не составляют ничего кроме мнений, то мы знаем, что располагаем лучшим на 1937 год, и можем от чего-то оттолкнуться. Теперь, перейдём к основам того, что мы называем ОС.

О чём мы здесь говорим? Термин семантика звучит знакомо; он пришёл к нам из греческого языка в значении «значимость», «значение», «ценность».² Им пользовались много лет назад, но старая семантика на настоящий момент умерла. Я называю новую дисциплину общая семантика, чтобы обозначить отличия от старого употребления. Наука ОС представляет собой науку значений – оценки; общую науку значений и оценки. Я хочу, чтобы вы осознали и оценили это самостоятельно, потому что я не могу сделать это за вас. В ОС мы имеем дело со значениями и оценкой, которые представляют великие проблемы.

Вам следует осознать, что когда вам что-то нравится или не нравится, когда вы что-то любите или не любите и т. д., что вы внутренне делаете? Оцениваете! Это становится нашей важнейшей проблемой, и в ОС «оценка», «оценивание», «значения» становятся научными терминами. Я продолжу говорить на всех семинарах о важности термина оценка; под ним скрывается бесчисленное множество проблем. Вы сами обнаружите, что каждая психологическая реакция сводится к вопросу оценки. Этим вечером мы лишь знакомимся; я пока не начал научную подачу. Когда мы имеем дело с общей теорией оценки, мы одновременно работаем над каждой психологической и даже органической реакцией в вас. Когда вы говорите, что любите или ненавидите кого-то, вы оцениваете? Да. Когда вы говорите что-то о своих ощущениях или ориентированиях, разве вы не имеете дело с глубочайшими оценками? В общей теории оценки, которая включает все ваши личные, общественные и прочие ориентирования, мы не может пренебрегать наукой и математикой как фундаментальными составляющими науки оценки. В ОС мы обращаемся с оценкой общим образом, но математика придаёт теории оценки узкий смысл.

На моих семинарах разницы между преподавателями и студентами почти не существует. ОС появилась так недавно, что, если бы какой-нибудь Эйнштейн пришёл сюда к нам, курс лекций не пришлось бы менять. Под оценкой я имею в виду ваши ощущения. Оценка в ОС оказывается научным термином. Это я объясню позднее. Если вы станете думать обо всём, что с вами происходит в рамках оценки, вместо «любви», «ненависти» и т. д., и исследуете факторы оценки, вы сможете выработать общее понимание того, что в вас происходит.

Имеется ещё одна связь с наукой и особенно математикой и математической физикой – прогнозируемость в математических науках. Мы прогнозировали звёзды и т. д., что нам позволила делать математическая прогнозируемость. Нередко мы можем посмотреть на какой-то участок и не обнаружить спрогнозированной звезды, но потом соорудить телескоп получше и найти то, что прогнозировали – прогнозировали математикой. Это мы можем считать одним из чудес математики. Прогнозируемость. Представьте себе жизнь, которую мы могли бы прогнозировать. Приложили бы мы усилия, если бы спрогнозировали несчастливую жизнь? Мне даже не придётся идти дальше с объяснениями. Если бы мы могли спрогнозировать какой-нибудь несчастливый конец, мы бы это сделали? Осознайте важность прогнозирования. Не кажется ли вам, что прогнозируемость составляет основу человеческого счастья? В ОС мы исследуем принципы и факторы прогнозируемости. На данный момент максимальная прогнозируемость не существует в математических науках и т. д. Однако, к счастью, применяя их принципы, мы можем применять прогнозируемость к жизни. Применяя их, мы поступаем мудро на поверхности, но в глубине мы применяем только факторы прогнозируемости, и наши ориентирования становятся прогнозируемыми, а наша адаптация улучшается. Вопрос прогнозируемости становится вопросом метода. Если мы можем найти этот метод и разобраться, как применять его к жизни, мы обнаруживаем факторы прогнозируемости в той форме, в которой они применяются к жизни. Если бы мы могли спрогнозировать с какой-либо достоверностью, что с нами случится, если мы поступим так-то и так-то, мы бы это сделали или не сделали. Эту прогнозируемость мы можем применять даже к войнам: к участию Англии и Америки в мировой войне и к решению Германии начать войну.

Если бы мы располагали прогнозируемостью, разве мир угодил бы в ситуацию, в коей прибывает сейчас? Вопрос метода видится, скорее общим, нежели техническим. Каждый из вас получил достаточно математики, чтобы узнать о её технической стороне, но никто из нас не получил достаточно, чтобы узнать о методах. Согласно ОС – теории значений и общей теории оценки – все наши психологические реакции происходят в связи с проблемами оценки. Если мы разберёмся с факторами оценки, мы разберёмся с собой и со своими товарищами. Далее по семинару вы увидите, как это работает. Я подчеркну, что ОС мы задействуем строго эмпирически; мы работаем экспериментально. Она работает согласно прогнозам.

Мы можем применять ОС в психиатрии. И, возвращаясь к психиатрии, не забывайте, что мы испытываем неоправданные предрассудки в отношении психиатрии, потому что каждый из нас обладает механизмами схожими с механизмами ‘умственно’ больных; отличаются они лишь степенью. Я подчёркиваю эмпирический характер ОС и не подразумеваю в этом отношении какой-либо спекуляции или игры слов. Мы имеем дело с нервной системой, которой на настоящий момент пользуемся себе во вред; мы готовим себя к ‘безумию’. Только когда мы усвоим эти факторы, мы сможем разобраться. В образовании и в так называемой науке удастся найти элементы, ведущие прямо к ‘безумию’.

Мы обучаем наших детей приходить к ‘безумию’. Я покажу вам, как эти факторы работают даже сейчас в математике и физике. Мы говорим о решении человеческих проблем, и я хочу передать методы решения здравомыслия. Мы пытаемся решить проблемы в социологии, экономике, политике и т. д., самые сложные проблемы из существующих; тем не менее, знаете ли вы, что великую дисциплину математику сегодня разбили на два лагеря, представители которых называют друг друга ‘безумными’. Они согласились не соглашаться; такая вот ‘красота’ получается даже в математике. Что мы можем сказать о человеческих делах, когда у нас творится такой бардак даже в математике, у основы наук? В ОС мы не пытаемся прийти к какому-то мировому законодательству, а проясняем языковые проблемы и смотрим, что происходит с любой-проблемой; очень часто прояснение языка приводит не-существованию проблемы.

Вы знаете, от чего случилась американская депрессия? Скандальное дело. После войны в Вашингтоне О. К. состоялась конференция для банкиров, промышленников, рабочих и учёных. Они разбирали задачу, как приспособить будущие американские дела к нынешним послевоенным проблемам. Они все хорошо говорили по-английски, но совсем не могли друг друга понять, будто одни говорили на китайском, а другие на японском. Представитель рабочих устал от всего этого ‘бардака’ и задал следующий вопрос: «Всегда ли да означает да, или иногда оно означает нет?» Это повергло участников в панику, и они решили отложить конференцию; однако несколько профессоров вернулись на встречу через сколько-то часов и объявили, что «да» всегда означает «да», а «нет» всегда означает «нет». Конференция не удалась из-за значения «да» и «нет», и из-за них же её не удалось продолжить. Позднее вы увидите, что иногда «да» может означать «да», или оно может означать «нет» в зависимости от вопроса. Из этой словесной путаницы и выросла американская депрессия.

Вы найдёте множество подобных проблем, словесных проблем, от которых зависят судьбы людей и народов. Вопрос прояснения этих проблем представляется одним из самых важных вопросов сегодня, потому что мы обнаружим, что великое множество проблем представляют собой не проблемы, а словесные беспорядки. Наведите словесный порядок, и станет ясно, что ‘проблема’ не существовала. Я не решаю проблемы, а навожу словесный порядок за счёт исследования структуры языка.

Вы начинаете понимать, как вербальные недопонимания в попытках понимания могут привести к беспорядку из вопросов. Лига Наций выглядит посмешищем. Почему? Потому что в их действиях фигурируют словесные оценки и языковые затруднения, в которых отсутствует прогнозируемость. Понимаете ли вы личную значимость прогнозируемости – значимость и ценность в вашей личной жизни? Имело ли бы для вас ценность умение прогнозировать? Стоит ли искать факторы прогнозируемости? Именно этим мы займёмся – рассмотрением факторов прогнозируемости. Я хочу подчеркнуть один бесконечно важный момент. То, что я вам скажу может показаться драматичным и трагичным. Вы можете спросить у своих преподавателей об оправданности сказанного мной. Весь секрет наук и их эффективной прогнозируемости заключается в специальной терминологии. Избавьтесь от терминологии в любой науке, и вы избавитесь от науки. То, что я имею в виду и то, что я вам сейчас говорю, может показаться неожиданным и новым. В Оксфордском словаре вы найдёте хорошие английские слова, которые играют в жизни роль научной терминологии, но этими терминами не пользуются, и мы не знаем, зачем нам стоит ими пользоваться.

Могу ли я посоветовать своим студентам остерегаться нуля в знаменателе вашего математического решения? Если вы его там нашли, вы ошиблись с ответом. Случайным образом, возможно, ответ может оказаться правильным, но полагаться на случайность не стоит. Поэтому своим студентам я даю советы по типу нуля в знаменателе, и им стоит следовать, иначе вы потерпите неудачу. Когда я называю термин научным термином ОС, применяйте его. Термин сделает работу за вас, как это происходит в математике. Об этом я говорил как о неожиданном, и хочу это очень чётко подчеркнуть. Когда я называю термин научным, применяйте его. Старайтесь применять их все. Рассмотрите результаты, а если вы не получаете результатов, вините меня – после того как попробовали, а не до. Оценкой мы охватываем все ваши психо-логические реакции; мы пользуемся этим термином как научным термином. Далее вам станет это понятнее. Обратите внимание, сколько оценки вы можете найти в каждом термине, которым пользуетесь. Вы обнаружите, что ваши ощущения не представляют собой ничего, кроме оценки. Применяйте термин оценка ко всему, когда можете. Этим научным термином следует пользоваться постоянно, и если вы станете это делать, вы увидите результаты. Запомните, что, когда я подчёркиваю термин как научный термин ОС, вам следует его применять. Вы увидите, что такие термины работают автоматически – неожиданно; таким же образом они работают в науке.

Продолжим. Вам следует переводить термины повседневного пользования в научные термины. «Любовь» или «злость» и т. д. представляют собой оценки. Всё это работает как инструменты, так же как научные термины работают в математике. Когда вы спрашиваете кого-то о том, как он себя чувствует, вы спрашиваете, как этот человек что-либо оценивает. Если вы целенаправленно пользуетесь термином, часто оказывается, что вы имеете дело с органической оценкой: с улыбкой, потребностью в пище и т. д. Терминами следует пользоваться целенаправленно; то, каким образом вы сможете перевести применение чего-либо в оценку, следует выяснить. Голод мы бы посчитали органической оценкой, но в своей работе я не интересуюсь органической оценкой так, как интересуюсь психо-логической оценкой на физико-математических основаниях, которые, в свою очередь, основываются на оценке.

Когда мы имеем проверенный термин, мы целенаправленно применяем его в науке. Старые термины не работают, потому что они не дают никакой механизм. За счёт оценки становится возможной научная оценка. В силу того, что в науке мы продвигаемся за счёт ограничений, – как вы сами увидите – от широких обобщений мы уходим тоже за счёт ограничений. То, нравится вам человек или не нравится, сводится к вопросу того, как вы оцениваете этого человека. Я советую вам приложить усилия в работе над переводом обыкновенных терминов на родном языке в человеческую оценку. В ОС мы применяем определённую формулу, и то, что я говорю служит общим ответом на ваши вопросы. Формула следующая: когда у вас возникает вопрос, который вы хотите задать другому человеку или самим себе, всегда следует ответ: «Я не знаю. Давайте посмотрим». Иными словами, мы исследуем факты; мы смотрим, что и как, что к чему применяется, и получаем наши ответы. Мы поступаем научно. Давайте я расскажу вам о некоторых фактах, которые мы упускаем. Вы предполагаете, что могли бы жить без питьевой воды? Вы бы не смогли жить без воды. Не служит ли в таком случае она частью вашей среды, подобно тому, как ей служит воздух? Теперь я задам вам вопрос, которым обычно пренебрегают. Могли бы мы с вами жить и оставаться людьми без языковой и семантической среды? Нет? Именно.

Не следует ли нам рассматривать языковую среду как настолько же жизненно важную составляющую как вода и воздух? Существует среда полная значений, показателей и ценностей. Окружает ли вас среда значений? Можете ли вы её избежать? Теперь вы понимаете, что здравомыслие представляет собой проблему оценки, и что безумие происходит от ошибочной оценки? Каждого из вас окружает среда значений и оценок. Всё это представляет собой языковую и семантическую среду, и в среде оценки мы нуждаемся не меньше, чем в воздухе или воде. Этим до данного момента пренебрегали.

Я советую вам прочесть книгу {Алекси} Каррела Man The Unknown {Непознанный Человек, L'Homme, cet inconnu}. Я считаю эту книгу эпохальной. Он полноправно высказывает суждения о медицине и её устаревших стандартах шестнадцатого века. То, что мы называем медициной, без психиатрии представляет собой изрядно переоценённую ветеринарию. Они пренебрегли языковой и семантической средой. Работа, которую проделал У. Бёрридж {W. Burridge} над коллоидными формулировками, заставила пересмотреть всю медицинскую теорию. Его книги издаются через Oxford Press; вам всем следует их прочесть. Вы можете поинтересоваться, стоит ли доверять моему мнению о работе Бёрриджа. Вы можете спросить, и подумать, что такой новой работе не следует придавать столько значимости, а я сказал, что его работа заставила поставить под сомнение все медицинские теории. Вы также можете спросить, не тороплюсь ли я с этим мнением. Я могу дать положительный ответ. Личная теория Бёрриджа появилась совсем недавно; личная коллоидная теория Бёрриджа не имеет существенной важности, и может оказаться ошибочной просто в силу того, что просуществовала пока не долго; её следует проверять, прежде чем утверждать что-то о её верности. Однако конструктивную революцию удалось произвести, потому что он учёл два фактора: физиологический и коллоидный. Он работал с двумя механизмами там, где прежде работали только с одним. Важность мы видим в учёте этих двух факторов. Прежние факты остаются, но интерпретации придётся пересмотреть.

Например, гравитация как объяснение падения представляет собой глупый ответ на глупый вопрос. Мы пользуемся гравитацией как оправданием; она ничего не объясняет. Однако, когда Эйнештейн обращается с ней как с теорией пространства-времени, факт остаётся, но интерпретации меняются. Внеся эти изменения, мы подбираемся ближе к механизмам. Мы пока что их не разобрали, но имеем о них интуитивное представление. Мы приближаемся к фактам и механизмам. Эффекты не изменились; изменились интерпретации. Я считаю это важным.

1Коржибски упоминал «европейскую расу» {п. к п. – в оригинале “the white race” – «белая раса»} в период с 1915–1940. В 2002 это может прозвучать странно. Некоторые люди истолковали его комментарии о «европейской расе» как признаки расовых предрассудков. Коржибски прояснил свои ‘расовые предрассудки’ в книге Наука и Здравомыслие (страница {оригинала} 404), где он написал: «Практически все зловредные, необоснованные и ненаучные обобщения, которые сделали европейскую расу самой животной, эгоистичной, жестокой, лицемерной и не-здравомыслящей расой на земле, сформировались из-за биологических, [аристотелевых], искажённых измышлений и [семантических реакций], произошедших от ложной аналогии». На странице {оригинала} 406 он объяснил: «[Я говорю о] европейской расе [потому что] не знаю достаточно о структурах языков других рас и их [семантических реакциях], чтобы говорить о них».

2{п. к п.} value – «ценность» в широком употреблении; «значение» в контексте математики, иными словами, значения, которые не существуют сами по себе, а присваиваются индивидуумом; Согласно Роберту П. Пула: «Он [Коржибски] употреблял слово “value” как в этическом [«ценность»], так и в математическом [«значение»] смысле. Насколько я его понял, (наиболее часто) он употреблял этот термин в обоих смыслах».

ОСС 1937 Вступления

 

ПРЕДИСЛОВИЕ К ТРЕТЬЕМУ ИЗДАНИЮ

Альфред Коржибски написал Зрелость Человечности после своих опытов в Первой мировой войне. В то время он выдвинул довод, что «Первая мировая война ознаменовала… конец человеческого детства и начало человеческой зрелости». Однако, когда я смотрю на ситуацию, сложившуюся в начале двадцать первого века, мне такой довод кажется слишком оптимистичным. Албанцы, Хорваты и Сербы продолжают вести гражданскую войну на Балканах на почве народной принадлежности. На Ближнем Востоке процесс ‘мирного’ урегулирования между палестинцами и израильтянами, по-видимому, полностью остановился, и теперь на каждой стороне кто-то умирает каждую неделю. В Ираке населения курдов и шиитов подвергаются военным атакам, Садам Хуссейн предпринимает угрожающие шаги против Кувейта, Саудовской Аравии, а самолёты США продолжают патрулировать «бесполётную зону». В Африке боевики из южной части Судана сражаются с северными войсками правительства, а тем временем большую часть континента одолевают проблемы СПИДа и голода. В США за два года после массового убийства в школе Колумбайн в школах произошло больше сорока инцидентов со стрельбой. И т. д., и т. п. Мне кажется, что в лучшем случае мы достигли «юности человечности».

Воззрения Коржибски видятся востребованными как никогда. В свете этого Институт Общей Семантики представляет новое издание стенограммы семинара, который Коржибски провёл в Колледже Оливет в 1937 году. В этой презентации он даёт основные принципы своей системы и методы обучения необходимые для её применения. Семинар послужит хорошей отправной точкой всем желающим применять общую семантику в повседневной жизни.

Мы внесли некоторые изменения в это издание; большинство из них потребовались для соответствия текущей политике узуса ИОС и для связности. Стиль Коржибски мы сохранили. Мы надеемся, вы найдёте эту презентацию полезной и увлекательной.

В подготовке данного издания помощь оказала Сюзан Презби Кодиш, которая занималась корректурой рукописи. Джеф Мордковиц, директор Института Общей Семантики, занимался редакторской поддержкой.

Гомер Дж. Мур

Мэншак, шт. Техас

Май 2001

ОТ РЕДАКТОРА

Сокращённые пометки с семинара Альфреда Коржибски в Колледже Оливет 1937, шт. Мичиган, перепечатали и раздавали в книжном магазине Колледжа.

Пометки стенографировал Кит Бол, студент на историческом факультете Колледжа. Коржибски просматривал рукопись, но не читал чистовик перед изданием. Экземпляры 1937 года назвали Общая Семантика; под этим названием эти лекции значатся в ‘Библиографии Трудов Альфреда Коржибски’ в выпуске журнала General Semantics Bulletin № 3, 1950.

Первые шаги к повторному изданию семинара сделал Гатри Дженсен, который начал их редактировать после того, как закончил работу над Избранными Материалами из Науки и Здравомыслия (1948). Когда Дженсен ушёл из Института, проект на время отложили.

Мы наконец представляем Семинар 1937 и надеемся, что все его прочитавшие возьмутся за изучение Науки и Здравомыслия. Над своей разговорной презентацией, которую имели возможность испытать сотни студентов, Коржибски не работал так тщательно, как над своими письменными трудами, и мы не подвергали её никакой редактуре.

В подготовке издания 1964 года помощь оказывали Чили Миллер, набравшая рукопись, и Кен Мэнсуй, проводивший корректуру. Шарлот Ш. Рид, распорядитель литературного наследия Коржибски, и М. Кендиг, директор Института Общей Семантики, внесли свои вклады.

Эдвард Л. Гейтс

Лайм Рок, шт. Коннектикут

Ноябрь 1964

ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ

Моё знакомство с общей семантикой началось в 1930 году, когда Альфред Коржибски подал большую часть рукопись Науки и Здравомыслия в издательский дом, с которым я тогда имел связи. Копированный на писчую бумагу экземпляр той не проверенной версии мне пришлось одолевать с трудом и нарастающим интересом. После обсуждения с коллегами мы решили, что нашей молодой фирме с ориентиром на литературу и искусство не хватало ни средств, ни технологии, чтобы осуществить такую публикацию. Это, однако, стало для меня началом длительных дружеских отношений с Альфредом Коржибски.

Когда в 1935 году я оказался в Колледже Оливет штата Мичиган, а Коржибски находился в Чикаго, мне захотелось предложить ему посетить Оливет, что он впоследствии сделал несколько раз. Мы договорились, чтобы он дал две вводные лекции; на них пришли почти все студенты из сообщества. Их реакции варьировались от злости до смятения и энтузиазма, но равнодушия не проявил никто.

Это послужило своего рода ферментом для заведения, и когда два года спустя Коржибски приехал провести расширенный семинар на четырнадцать сессий, явка – полностью добровольная – оказалась на удивление многочисленной. Впоследствии руководство Института организовало серию лекций, которые договорились стенографировать. Те, кто посещал последние семинары, узнают базовый ход подачи. Коржибски постоянно старался улучшить и обогатить презентацию, чтобы повысить её эффективность и адаптировать её к конкретной группе присутствующих, но базовый метод и содержимое осталось в этой стенограмме.

Меня удивляет, что даже в печатной форме сохранился ритм и дух подачи Коржибски. Знавшие его люди по этому тексту смогут легко представить его жесты и выражения лица. Однако помимо ностальгических воспоминаний, я считаю важным, что эти лекции снова стали доступны, потому что в них читатель найдёт множество базовых составляющих для развития навыков общей семантики.

Джосеф Бруэр

Paul Klapper Library, Queens College

Флашинг, шт. Нью-Йорк, октябрь 1963

ВСТУПЛЕНИЕ (1937)

Наука и Здравомыслие: Введение в Не-аристотелевы Системы и Общую Семантику вышла в свет осенью 1933 года, чтобы познакомить общественность с общей семантикой (общей теорией значений). С тех пор сотрудники применяют экстенсионализацию в лечении ‘умственно’ больных как в больницах, так и в частной психиатрической практике; в исправительных заведениях; в образовании как ‘ненормальных’, так и ‘нормальных’ людей в некоторых школах, колледжах и университетах; и в личной адаптации жизней индивидуумов. Общую семантику также применяют специалисты в разных отраслях науки, чтобы пересмотреть прежние формулировки и разрешить трудности. О некоторых опытных результатах сообщили перед Первым Американским Съездом по Общей Семантике, прошедшем 1 и 2 марта 1935 года в Вашингтонском Педагогическом Училище, в городе Элленсбург, шт. Вашингтон, в различных научных работах и в переписке с автором. Результаты, по-видимому, широко согласуются; ‘экстенсионализация’ работает на практике. Среди этих результатов стоит упомянуть следующие: (1) после нескольких месяцев обучения, некоторые ‘умственно’ больные пациенты восстановились, и на сегодняшний день не испытали рецидивов; (2) учащиеся с неудовлетворительной успеваемостью вышли на ‘средний’ уровень успеваемости; (3) некоторые из самых слабо успевающих учащихся стали самыми успевающими; (4) учащиеся смогли преодолеть свои ограничения и неспособности, лучше приспособились к жизни, и им стало проще справляться с учёбой; (5) практически в 99 процентах случаев у серьёзно настроенных учащихся последовали какие-либо полезные результаты в адаптации; (6) некоторые психиатры сообщили, что семантические методы позволили им сократить сроки психотерапии и проводить групповое лечение; (7) автор сверил эти общие автоматические результаты на своих семинарах.

В заключении я могу сказать, что европейская раса [см. сноску на странице 3] оказалась в безвыходной ситуации; действительные условия жизни формируются экстенсиональной наукой, но наши внутренние ориентирования и структуры языка остаются интенсиональными. В связи с этим следует ожидаемый рост дезадаптации, что мы и наблюдаем. Будущие проблемы видятся ясными с точки зрения прогнозируемости; либо мы вернёмся к примитивным состояниям, откажемся от экстенсиональной науки и, возможно, выживем, либо преобразуем наши ориентиры так, чтобы они согласовывались с действительностями наших жизней – иными словами, экстенсионализуем их. Этот выбор придётся сделать в общих рамках культуры; следует прекратить вычитывать в европейском человеке примитивные животные реакции и выяснить с помощью экстенсионального научного анализа стандарты оценки адекватные его уровню и функционированию его нервной системы. Общая семантика стала попыткой это сделать, и пока что результаты указывают на её оправданность.

Отрывок из доклада Альферда Коржибски «Невро-семантические и невро-лингвистические механизмы экстенсионализации, общая семантика как естественная наука», представленного для аудитории психологов из Американской ассоциации содействия развитию науки, в городе Сэйнт Луис, в декабре 1935 года. Перепечатка из Amerivcan Journal of Psychiatry, выпуск 93, № 1, Июль 1936.